Всемирная история высокомерия, спеси и снобизма - Страница 8


К оглавлению

8

Ревнивое превознесение собственного эго — причина жестокости и многих войн. Азар Гат в своем монументальном произведении «Война в человеческой цивилизации» (War in human civilization) рассматривает людей как существ, придающих очень большое значение чести и все время борющихся за уважение. В традиционном обществе даже небольшое оскорбление вызывало агрессию. Честь была социальным фактором, от которого зависел успех. Оберегая ее, ты получал больше возможностей выбирать себе среду общения.

Герцог Сюлли, глава французского правительства при короле Генрихе IV, рассказывает, что в XVII веке во Франции люди были настолько щепетильны в вопросах чести, что, по его подсчетам, за 12 лет 8000 дворян рассталось с жизнью на дуэлях. Железный канцлер Отто фон Бисмарк был всегда готов к драке, за время учебы в Гёттингенском университете он участвовал более чем в 20 поединках. Благодаря своему брутальному пониманию власти Бисмарк и стал первым человеком страны. Это он называл «реальной политикой».

Нельзя сказать, что современный мир цивилизованнее, чем во времена Бисмарка. Включите телевизор в любое время суток, и вы найдете передачу, в которой голосуют за отчисление кого-то или кто-то проигрывает в конкурсе по поеданию червей. Без соревнований — никуда. На человека, который не горит жаждой соперничества, смотрят косо, как будто он тряпка или больной.

Бесконечное соперничество

Одна из ошибочных предпосылок счастья гласит: «Чтобы быть счастливым, надо быть кем-то». Надо быть известным, уважаемым, а лучше сразу и тем и другим. Добиться этого можно при помощи влас­ти или успеха. Иногда достаточно выступить на телевизионном конкурсе.

Стивен Тайлер, исследовавший роль безрассудного эгоизма и себялюбия в истории человечества, считает, что войны и социальное расслоение — результат излишнего эгоцентризма.

В либеральном обществе люди сильно конкурируют — для них была создана рыночная экономика. Но так дело обстоит не везде. Например, аборигены Австралии и Папуа — Новой Гвинеи не знают сильных лидеров, так как их общество по природе демократично. Благодаря меньшему эгоцентризму они испытывают больше эмпатии к животному миру и уважают природу. Их игры основаны не на состязании.

Когда присланные проповедники попытались заинтересовать жителей Папуа — Новой Гвинеи футболом, они заметили, что победа не радует аборигенов — они играют до тех пор, пока счет не станет равным. Аборигенам была издревле чужда идея победы над другим.

Эгоцентричная погоня за счастьем привела к тому, что наше общество стало слишком соревновательным. Из-за эгоцентризма мы теряем чувство общности и с головой уходим в омут индивидуализма. Мы вынуждены бороться за такие низменные вещи, как власть и успех. Мы учим себя, как достичь более высокой должности и заработать больше денег. Национальная и личная способность к конкуренции стала мантрой «нулевых». Мы внушаем детям, что мир — дарвиновская борьба за выживание, в которой тот, кто получил больше игрушек, и есть победитель.

При этом телевидение, бизнес-консультанты и коучи открыто пытаются внушить нам мысль о том, что мы участвуем в игре, в которой никогда не получим достаточно денег, уважения, побед, красоты и секса. При этом мы заслуживаем больше конфет, чем остальные.

Для обычного работяги такие речи звучат как сигнал с другой планеты. Все говорят о повышении производительности, а потом жалуются, что специалисты стали слишком дороги для экономики. Людей оценивают, им присуждают баллы, устанавливают странные стандарты. Пожарный тушит пожар, но ведь количество пожаров нельзя считать индикатором. Или можно? На все устраивают тендер, но тогда получается, что в Финляндии и ледоколы тоже должны приносить прибыль, а это не так.

По мнению Роберта Саттона, благодаря этой гонке у нас сегодня больше красоты, больше достижений в искусстве и спорте, медицине и фармацевтике, но в то же время постоянная неудовлетворенность и зашкаливающая конкуренция вредят душевному здоровью людей. Такая ситуация провоцирует высоко­мерие по отношению к тем, кого мы считаем менее «достойными», и зависть к более богатым и успешным членам общества.

Хуже всего то, что правила бизнес-культуры усиливают основные инстинкты человеческой стаи: мы обезьяны, живем группой, конкурируем друг с другом и постоянно боремся за власть.

Яркий пример помутнения сознания, вызванного чрезмерной конкуренцией, — энергетическая компания Enron. Это одно из самых крупных банкротств в истории экономики. Причиной стала доведенная до абсурда конкуренция и слепая вера в собственное превосходство. Джефф Скиллинг, один из руководителей компании, был очень умным человеком, но ужасным руководителем. Он просто не понимал, как устроен человек. Скиллинг считал, что все действуют, руководствуясь исключительно логикой, хотя на самом деле никто так не поступает, включая его самого.

Он взял на работу умных и креативных теоретиков. Молодым выпускникам МВА дали возможность тратить миллионы на воплощение своих инновационных идей. Скиллинг верил, что жадность — лучший мотиватор. Тот, кто не стремится заработать больше, может уходить. Лояльность тоже покупалась деньгами. Скиллинг нанимал людей, которые умели цепляться за жизнь, людей с «крюками». Одним словом, если работник был талантлив в какой-то узкой сфере, все остальное не имело значения. В результате он получил эгоистов, способных всадить нож в спину ближнего, потому что именно они обладали нужными ему качествами. От сотрудников не требовалось умения находить общий язык друг с другом. Наоборот, внутреннее напряжение в коллективе создавало конкуренцию, которая, думал Скиллинг, ускорит возникновение новых идей. Его подчиненные оказались невероятно высокомерны, они с презрением относились к компании, которая платила им зарплату. При этом каждый сотрудник получил, по принципу Уолл-стрит, хорошую должность.

8